Количество воды нас разъединяющей
Уже не измерить в литрах или бассейнах.
Живущий здесь, и постепенно
Тающий
Лед, постоянно
Добавляет погрешность
К любому числу. А рассеянный,
Мягкий свет
Память о красках юга
Сводит почти на «нет»
Каждую малость градуса, отсчитывая от полярного круга.

Здесь корчма
У дороги носит название «гранд-отель»,
Но хозяин-повар не вызывает стряпней восторг.
Как и почва
Не прощает босой ноги
Предпочитая ботинок, или лучше сапог.
И где злая метель,
Просто отошла, временно
И стоит смотрит, сжав кулаки
Высоких гор,
Покрытых материалом, из которого изготавливают забвение.

Здесь из нор
Вылезающий по весне всякий зверь,
Торопится размножаться,
Не зная
Что есть «любовь»?
И не понимая,
Почему я теперь
Грущу.
О тебе оставленной в других широтах.
Отсюда всё, что ни сообщу,
Покрывается коркой льда.
Отчего тебе становится холодно в коротких шортах,
А слова просто добавляются к расстоянию в никуда.
Слушать

Эта ось не годится -
Так скоро я обод погну.
Отскочившая спица
Торчит и цепляет штанину.
Я доехал до сюда. И может быть, брошу машину,
Чтобы дальше пешком, направленье держа на луну.

Не спешите уверить, что мне до луны не дойти.
Я же помню картинку из старого детского фильма –
Если верой педали крутить
(Можно даже не сильно)
То луна недалече. Спасибо за это, "Е.Т".

Ну какая беда, что уже на вскочить на седло,
Чтоб под горку катиться, раскинувши руки, как встарь?
Я не стар.
Но по лунной дорожке топчу тяжело,
А в натертую спину впиваются руль и фонарь.
Клип

А какая разница
Как будет выглядеть мой памятник,
Если к нему никто не придет?
Я всю жизнь не кланялся.
Не покупался на пряник –
Надеялся – кто-нибудь да найдет.
Кто-нибудь
Перечтет еще не остывшие строки
И они уколют печалью.
И зачнутся, пойдут расти мысли
Корнями свои соки,
Возвращая душе.
Мир безразличен.
И это первоначально.
Поэтому, сработанное из камня,
Не долговечнее написанного в карандаше.
И только сроки
Жизни секвойи
Больше, чем период смерти развалин Рима.
Посадите мне памятник.
И просто поливайте его водою.
И не надо слов. Я и так любимый.

Калифорния – как ботанический сад.
Весь двор похож на отряд,
Набранный из разных широт.
Тут растет алыча из вяза, а в рот
Попадает яблоко. Птицы клюют черешню.
Наоборот
В январе плодоносит вдруг апельсин.
И конечно,
Из известных лесин –
Красное дерево, эвкалипты, сосны.
Но нет осин.
Лиственниц и остального, что не выносит солнца.

Но я прижился. Одеревенение
Происходит почти органически. Ему сопутствуют
Редкие приступы вдохновения,
Но больше помогает его отсутствие.

Только деревья чуть примиряют со временем.
Для секвойи тысяча лет - обычное дело.
Многие много старше.
А мы, кратко живущие, как умеем,
Набиваем свежую память строчками на бумагу.
Иногда раскрашиваем
И так потом оставляем.
В наглую.
Потому что не можем жить в рамках предела.

Да здесь прорастает все. Лишь бы была вода.
Так человеку удается какая-нибудь карьера,
Едва найдется работодатель труда,
Тогда все равно, что делать
– долбить ли стену карьера
Или мелом
Писать на доске, повернувшись спиной к классу.
Года
Собираются в плотную массу
И сливаются в, конце концов, просто в один.

Существуя, плодонося
В этой древесной толпе,
Медленно распускаясь цветком седин,
Иногда хочется мерзнуть в краю осин
И бежать по тайге, ничего дождям не простя

Это только время сумеет поставить точку.
Я же натыкаюсь на вопросительный знак.
А точнее знаки, намекающие на всякие прочие
Варианты, уже на случившиеся никак.
Клочьями
Разорвано одеяло памяти.
И давно не греет и пропускает холод.
На нём можно версии, как заплаты ставить.
Столько слов пропадает,
Что ломит голову.

Иногда так бывает -
Труднее убить любовь,
Чем пережить смерть.
Так что, любой
Думающий иначе – пусть не зарекается впредь.
Я пробовал. Проходил через мысли гроздьями.
Высеивал рациональные зерна. Ждал ростков.
Не получилось. Дожив до проседи,
Так и не смог вырваться из твоих оков.

Но я принимаю, что мы давно прожили
Через бурную эпоху друг-друга.
Что взамен снятой,
Теперь медленно растим новую кожу.
Что это, как попытка решить квадратуру круга -
Некуда и незачем идти на попятный.

Я охотно делюсь пирожным
С моей постоянной любимой.
Зарастает всё, хотя и с натугой,
Когда целое перестает замечать, что оно - половина.
Слушать

А когда-нибудь мы остановимся.
И накроем время салфеткой.
И я возьму твои руки в свои обе.
И поцелую твои глаза.
Сначала левый а потом правый.
Ветер запутается в твоём платье. Смоковница
Распластает над нами ветки,
Защищая от солнца. И глобус
Покатится из под ног назад.
А потом нас укроют первобытные травы.
Переломится и распадется,
Сгнившая давно твоя клетка.
А главы
Недописанного романа, сдует в прошлое,
Где было ничего нельзя.

И ты мне расскажешь про себя всё-всё.
И не станет в нашей истории тёмных пятен.
И мы поднимемся и пойдём
И узнаём что ещё не истёк
Наш срок.
А значит конец дороги пока ещё не понятен.
А значит можно жить и держаться друг-друга.
И пускай суета нас как щепки
То сводит а то разводит.
Мы когда-нибудь опять остановимся
И уже без испуга
Снова выдернем из розетки
Время. И не важно,
Что за окном бушует по нас осень.
Слушать

Калифорния. Вечер.
Огоньки самолетов, запряжённые цугом,
Медленно пашут ночное небо.
Кречет
Встает на крыло над лугом.
Закат поджигает запад
И горит над горами гребень.
Память мне кружит голову
Твоим голосом.
Запахи наступающей ночи назначают свидание.
Но полис
Выбран. Полностью и не поровну
И долги опять перевешивают желание.
Так, что ещё один день застревает в патоке.
Вычитая тебя из моего времени.
Обрезая его и делая совсем кратким.
Как остатки в банке из под варенья..

А помнишь, я построил город с домами и парками?
И обнёс его прочной стеною от глупых недругов?
И поселил тебя во дворце? Как ярко
Светило солнце, и пели птицы в кроне кедров!

Я построил город с магазинами и бульварами.
Там было много уютных кафе на кривых улочках.
Куда мы заходили и пили чай из самовара
А иногда кофе, как водиться, с булочкой.
И лучше
Не было тогда места на целом свете.
Осталась это почтовой карточкой в моём виске.
Я построил город. И верил, что мы в него переедем.
Когда вдруг оказалось, что он стоит на песке.
Когда вдруг оказалась, что посреди повседневности,
Мы почти потерялись и теперь, реви - не реви.
Ты выкармливаешь тело своей ревности
И оно шарахается от тени моей любви.

А жизнь расчерчена на перекрёстки
Между твоей работой и моим бытом.
И я старым шутом на подмостках
Пытаюсь тебя рассмешить избитым,
Заезженным поперек и вдоль сюжетом
Про счастье. Но лишь вызываю недоумение.
Как будто грязь на моих манжетах
Ставит слова и роль под твое сомнение.

Прости за эти угловатые, длинные строчки.
А хочешь если, то и бумагу порви.
Я построил город для нашего одиночества
На простом песчанике твоей любви.
Слушать

А хочешь устриц, белого вина?
Как поздним утром в городке
Кулюре?
Где ветки
Яблонь прямо из окна.
И препинания платья по- фигуре?
Как мы стояли, за руки держась.
Не щекотали памятью заботы.
А под ногами был песок. Не грязь
Иль слякоть подмосковного болота.
Как в нотах
Нашей встречи плыл простор.
Как, не справляясь с солнечной картинкой,
Бессильно щелкал камеры затвор.
И смех дрожал у глаза паутинкой.

Кулюр Матиса в обрамленье Пабло.
Где башни римлян – сторожа времен.
Тобой и ими вместе полонён.
Спаси мя, Господи, чтоб память не ослабла.
Слушать

Здравствуй, наш нерожденный с любимой ребенок.
Ты, кто стал музыкантом, поэтом, пророком.
Ты, кто походя, ненароком,
Говоришь правду и видишь суть.
Прости меня за Новогодние ёлки,
Которых не было.
Как и не было сказок, чтобы под них уснуть.

Талантливый, красивый, успешный –
Только от настоящей любви бывают такие дети –
Прости, мы были недостаточно грешны.
Ты не рожден.
Но я за тебя все равно в ответе.

Я по-прежнему грёжу твоей волшебницей-мамой.
Я все так же пишу ей длиннющие письма в Лету.
Про морщин набегающие карманы
В уголках глаз. Про несбывшиеся с нами сюжеты.
Про монеты,
На которые я не купил тебе ни игрушек, ни сладкого –
Мы спустили всё, ожидая другого начала.
Только жизнь на жизнь делится нацело.
Без остатка.
И поэтому она тебя не зачала.

Мы наверное будем отвечать перед Богом.
А может, и ты добавишь какое слово, -
Хотя наша партия давно развистана.
Если жить так, как будто ты здесь, под боком,
То жизнь еще не бессмысленна.
Впрочем, это уже из другого.
Слушать